Последняя игра - Страница 95

— И ты обращаешь на них внимание?

— Но ты же спросил?

— Ох, заткнись!

— Гарион, ты же слышал, как он спрашивал меня?

— У тебя, наверное, самый противный характер на свете, — сказал Белгарат маленькому воришке.

— Знаю, — ответил Силк, — потому-то я так и поступаю. Возмутительно, правда? А сколько нам еще нужно проехать, чтобы добраться до леса?

— Еще несколько дней. Мы все еще находимся очень далеко на севере. Здесь зима слишком длинная, а лето слишком короткое, чтобы росли деревья.

— Скучноватое место, не так ли? — заметил Силк, оглядываясь на море травы и холмы, похожие друг на друга.

— При нынешних обстоятельствах я могу немного и поскучать. Пожалуй, другие варианты не такие приятные.

— Могу с этим только согласиться.

И они продолжали ехать верхом по серо-зеленой траве, которая была лошадям по колено.

Шепот в голове Гариона зазвучал снова.

«Слушай меня, Дитя Света», — эти слова совершенно ясно прозвучали сквозь невнятное посвистывание, и была в этом обращении такая непреклонная воля, что Гарион сосредоточился, пытаясь лучше расслышать.

— Я не стал бы этого делать, — сказал ему знакомый бесстрастный голос.

— Что именно?

— Не делай того, что он тебе говорит.

— Кто он?

— Торак, конечно. А ты думал кто?

— Он проснулся?

— Нет еще. По крайней мере не совсем. И потом, он же никогда не засыпал совсем.

— Что он пытается сделать?

— Он пытается уговорить тебя не убивать его.

— Но он не боится меня, да?

— Конечно, боится. О том, что произойдет, он знает не больше, чем ты, и он так же боится тебя, как и ты его.

От этого Гарион сразу почувствовал себя лучше.

— А что мне делать с его нашептываниями?

— Здесь вряд ли можно что-то сделать. Просто не нужно повиноваться его приказам, вот и все.

В тот вечер они, как обычно, разбили лагерь в укромной лощине между двумя холмами и, как всегда, не стали разводить огня, чтобы не выдать себя.

— Холодные ужины как-то надоели, — пожаловался Силк, с трудом кусая ломоть вяленого мяса. — Эта пища напоминает дубленую кожу.

— Такая зарядка полезна для твоих челюстей, — сказал ему Белгарат.

— Знаешь, ты можешь быть очень неприятным человеком, когда прилагаешь к этому умственные усилия.

— Ночи становятся длиннее, правда? — сказал Гарион, чтобы не дать разгореться перебранке.

— Лето на исходе, — ответил ему Белгарат. — Через несколько недель здесь наступит осень, а скоро и зима.

— Интересно, где мы будем, когда наступит зима? — довольно жалобно спросил Гарион.

— Я бы не думал над этим, — посоветовал ему Силк. — Такие мысли не помогают, а делают человека дерганым.

— Передерганным, — поправил Гарион. — Я и так уже дерганый.

— А есть такое слово «передерганный»? — с любопытством спросил Силк у Белгарата.

— Теперь есть, — ответил Белгарат. — Его только что придумал Гарион.

— Хотел бы и я придумать какое-нибудь слово, — восхищенно сказал Силк Гариону, и его бегающие глазки лукаво сверкнули.

— Пожалуйста, не смейся надо мной, Силк. У меня и так хватает забот.

— Давайте немного поспим, — предложил Белгарат. — Этот разговор ни к чему не приведет, а завтра нам предстоит долгий путь.

В ту ночь шепот снова нарушил сон Гариона, и, казалось, смысл передавался с помощью образов, а не слов. Там было предложение дружбы — протянутая с любовью рука. Одиночество, которое омрачало юность Гариона с тех пор, как он узнал, что сирота, казалось, от этого Предложения куда-то исчезло, и Гарион обнаружил, что страстно желает пожать руку.

Затем очень четко он увидел двух людей, стоявших рядом. Мужчина казался очень высоким и очень сильным, а женщина была настолько хорошо знакома Гариону, что сердце его сжалось при взгляде на ее сияюшие глаза и белоснежный локон над бровями. Лицо мужчины поражало какой то нечеловеческой красотой, а хотя юноша видел его впервые, оно что-то смутно ему напоминало. Прижавшись друг к другу, прекрасный незнакомец и тетя Пол простирали к нему руки.

— Ты будешь нашим сыном, — говорил ему шепчущий голос, — нашим любимым сыном. Я буду твоим отцом, а Полгара — матерью. Это не просто мечты, Дитя Света, ведь в моих силах, чтобы все так и произошло. Полгара действительно станет твоей матерью, и вся ее любовь обратится на тебя, а я, твой отец, буду любить и лелеять вас обоих. Неужели ты отвернешься от нас и снова станешь сиротой? Разве эту холодную пустоту можно сравнить с теплом любящих родителей?

Приди же к нам, Белгарион, и прими нашу любовь.

Гарион пробудился ото сна, дрожащий и мокрый от пота.

— Мне нужна помощь! — безмолвно крикнул он, пытаясь обнаружить в глубинах своего разума присутствие другого, безымянного.

— В чем теперь проблема? — спросил бесстрастный голос.

— Он жульничает! — заявил Гарион, приходя в ярость.

— Жульничает? А разве кто-нибудь ввел правила, пока я отсутствовал?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Он предлагает сделать тетю Пол моей матерью, если я поступлю так, как он скажет.

— Он лжет. Он не может изменить прошлое. Не обращай внимания!

— Как я могу? Он продолжает проникать в мой мозг, задевая самые больные места.

— Думай о Се'Недре. Это смутит его.

— О Се'Недре?

— Каждый раз, когда он пытается соблазнить тебя образом Полгары, думай о своей капризной маленькой принцессе. Вспоминай о том, как она купалась в лесу Дриад, а ты подглядывал за ней.

— Я не подглядывал.